«Взгляни, как камни лихорадит,
как верен свету каждый шаг.
И будь прекрасен, бога ради,
о бога ради только так!
Взгляни на этих скал отрогость:
внизу – река, вверху – звезда.
Удел поэта – страсть и строгость.
Неискончаемо.
Всегда!»
___________________________
/Владимир Матиевский/
* * *
Не говоря напрасных истин,
и всуе не произнесу…
За фимиамом евхаристий
костлявых гарпий пересуд,
и нас в любое время суток
как птиц, злорадства не тая,
бьют влет, как одиноких уток,
из двухкуркового ружья.
Ты оглянись на старый город,
мосты, строения, сады –
да будет гриф черней, чем порох
и ярче пламени лады,
а звоны струн проникновенней
и слез, и шепота в ночи –
мы прогораем как поленья
в горячем золоте печи,
мы жжем сердца, сжигаем души,
мы – страх и ненависть врага!
Да будет Карфаген разрушен
как эти своды очага.
Как Ганнибал ни убегай ты,
как ни выделывай колен…
«Кроме того, я полагаю,
пора разрушить Карфаген».
1.
Когда бы молодость сложила
копьё и руки в два крыла,
когда бы зрелость не спешила,
когда бы юность не ждала…
Но уходили капитаны
туда, где хмурились шторма –
визжали цепи кабестанов
трещали трюмов закрома.
– Мы не прощаемся. Счастливо!
Пишите письма и т. п…
Сияет зеркало залива,
грустят причалы БМП.
Был штурман смел, радист находчив,
второй механик – парень–туз.
Как грузовик вело на кочках
балтийский белый сухогруз.
Встречала ветреная Куба
тебя улыбками девчат?
Мы будем весело и грубо
им на испанском отвечать!
Мы отутюжены, опрятны,
нас уважает детвора,
ведь мы веселые ребята
из ленинградского двора…
2.
Поэзия не просто книжка –
форзац, шмуцтитул, кружева…
Влекла поэзия мальчишек
и открывала острова.
Звала поэзия не кротких –
не терпящих, упрямых, злых –
коль повезет – так мы на лодке,
а не сподобится – в заплыв
на острова дельфиньей стаей
за сети, бакены, гурьбой –
там синева, там небо тает
и держит солнце пред собой,
там змеи медные, как змейки –
да нет в помин воротников!
там солнце льет из полной лейки
густым дождям наперекор,
там тонут каменные глыбы,
а сосны стонут и поют,
там миг застыл чешуйкой рыбной
от низверженья на краю,
там начинается поэма
и крепнет верная рука,
там сердце открывалось небу
и стало сердцем моряка.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
